Подвижник веры и благочестия, герой Отечественной войны 1812 года священник Петр Гаврилов Святославский

к 200-летию победы России в Отечественной войне 1812 года

Упомянутый пресвитер истязай и убит у дверей своей церкви за то, что не указал, где скрыты были церковные утвари. Имена таких подвижников должны принадлежать потом­ству: имя его Петр Святославский.

Н.   Иванчин-Писарев

В 2012 году Россия отмечает 200-летие победы в Отече­ственной войне 1812 года. Как постсоветская, так и дореволю­ционная отечественная историография этой войны содержит, в том числе, тему участия русского православного духовенства в событиях 1812 годах. Наибольшую актуальность эта тема вместе с другими приобрела в 1912 году, когда Россия отмеча­ла 100-летие Отечественной войны. К этому юбилею о роли духовенства в 1812 году были написаны не только многочис­ленные статьи, но и книги. Например, настоятель Казанского собора на Красной площади в Москве протоиерей Александр Никольский опубликовал свой труд «Лица “духовного чина” Московской епархии в их служении Церкви и Отечеству в 1812 году».

Практически все работы на указанную тему упоминали в ряду священнослужителей-героев Отечественной войны 1812 года священника церкви Сорока мучеников, что у Новоспасско­го монастыря в Москве, Петра Гаврилова3. Имя священника Пет­ра Гаврилова приобрело известность благодаря его подвигу, зак­лючавшемуся в том, что он предпринял попытку не допустить разграбления наполеоновскими солдатами вверенной его попе­чению церкви Сорока мучеников, мужественно встав на защиту святыни и пострадав при этом «даже до смерти».

Священник Н. Писарев, классифицировавший священников-героев Отечественной войны 1812 года по характеру их подвига на четыре группы, считает отца Петра Гаврилова вме­сте со священником церкви Святого Сергия в Рогожской сло­боде, имя которого неизвестно, наиболее выдающимися пред­ставителями тех священнослужителей, которые «отстаивали своей грудью и жизнью неприкосновенность своих храмов и хранившихся в них святынь».

​

Подвигу священника Петра, как уже сказано, были по­священы многие статьи и книги, которые представляли собой как перепечатку сведений о нем из издания в издание, так и первичные и самостоятельные работы. Среди последних нуж­но назвать мемуары профессора Императорского Московско­го университета Ивана Михайловича Снегирева, протопресви­тера Архангельского собора Московского Кремля Арсения Тяжелова, профессора Московской духовной академии Васи­лия Александровича Соколова, приходившегося священнику-герою праправнуком, и др.

Опубликованные мемуары дополняются «Описанием происшествий в Ставропигиальном первоклассном Московс­ком Новоспасском монастыре, бывших во время неприятельс­кого нашествия в 1812 году» 1817 года из архивного фонда Новоспасского монастыря в Российском государственном ар­хиве древних актов, материалами семьи Святославских из ру­кописного собрания Ф.Ф. Мазурина (ф. 196), хранящегося в том же архиве, и из их личного фонда (ф. 1470) в Центральном историческом архиве Москвы, «Ведомостями состояния церк­вей и монастырей после нашествия неприятеля» 1813-1814 годов из фонда Канцелярии Святейшего Синода в Российском государственном историческом архиве, «Делом с перепиской, относящейся к увековечению событий и лиц эпохи 1812 года» из фонда Императорского русского военно-исторического об­щества в Российском государственном военно-историческом архиве, а также целым комплексом архивных дел из Централь­ного исторического архива Москвы:

-исповедными ведомостями церкви Рождества Богоро­дицы на Уполозах за 1752 и 1766 годы;

-клировой ведомостью за 1785 год и метрическими кни­гами за 1797-1806 годы церкви Сорока мучеников;

-указами Московской духовной консистории 1772 года; делами о рукоположении Петра Гаврилова во диакона в 1772 году и во священника в 1773 году;

-делами по прошениям отца Петра о разрешении пост­роить ограду церкви Сорока мучеников в 1783 году и пере­строить колокольню этой церкви в 1801 году;

-рапортом священника Петра о присоединении к Право­славной Церкви лютеранина в 1809 году;

-делом по прошению отца Петра о разрешении постро­ить себе дом в 1790 году;

-делом по жалобе на священника Петра его соседа Т.А. Ермакова в 1795-1797 годах;

-делом по прошению А.П. Святославского, сына священ­ника, о выдаче ему ссуды в 1813-1824 годах.

Указанный корпус опубликованных и неопубликованных источников позволяет вновь и вновь обратиться к подвижни­ческой жизни и мученическому подвигу священника Петра Гаврилова и исследовать его посмертное почитание, что весь­ма актуально в период празднования 200-летия победы в Оте­чественной войне 1812 года. Предварительными итогами на­шего исследования стали биографические статьи о священни­ке Петре Гаврилове Святославском в «Московской энциклопе­дии» и энциклопедии «Отечественная война 1812 года и осво­бодительный поход русской армии 1813-1814 годов». Ниже мы предлагаем вниманию читателя очерк о жизни этого священника-героя Отечественной войны 1812 года.

Священник Петр Гаврилов, называемый Святославским, родился около 1746 года. Он был шестым ребенком в семье дьячка церкви Рождества Пресвятой Богородицы на Уполозах Вохонской десятины Московского уезда Гаврилы Григорье­ва и его супруги Марфы Пименовой.

После обучения в домашних условиях грамоте и письму Петр в 1765 году был определен дьячком к Богородице-Рождественской церкви, на место своего 64-летнего отца, и в том же году был посвящен в стихарь, т.е. пострижен во чтеца. В исповедной ведомости церкви Рождества Богородицы, что на Уполозах, за 1766 год, хранящейся в Центральном историчес­ком архиве Москвы, упоминается двор № 2 в составе трех чело­век: дьячка Петра Гаврилова, 24 лет, с женой Ириной Александ­ровой, 20 лет, и пономаря Киприана Гаврилова, 14 лет, — пле­мянника Петра Гаврилова.

​

В 1769 году чтец Петр был переведен к московской цер­кви Святых апостолов Петра и Павла в Новой Басманной по­номарем. Будучи пономарем Петропавловской церкви, чтец Петр Гаврилов вошел в число священно- и церковнослужите­лей, привлеченных к реставрации фресок и икон Успенского собора Московского Кремля на безвозмездной основе.

В июне 1772 года Московская контора Святейшего Си­нода обещала священно- и церковнослужителям, участвовав­шим в обновлении кремлевских соборов, определение их к луч­шим приходским церквам Москвы в награду за их труд по рес­таврации живописи. В связи с этим в сентябре 1772 года чтец Петр Гаврилов в числе указанной группы священно- и церков­нослужителей обратился в Московскую контору Святейшего Синода с прошением о рукоположении его в сан диакона и оп­ределении к церкви Святых четыредесять мученик у Спаса на Новом на диаконское место, «состоявшее праздным» в связи со смертью диакона от свирепствовавшей в то время в Москве чумы. Петр Гаврилов писал:

Находился я именованный при означенной Рождества Бо­городицы, что в Уполозах, церкви дьячком с прошлого 1765 по 1769 год, а со оного обретаюсь при предписанной Петро­павловской церкви в исправлении пономарской должности и по сие время добропорядочно без всякого порока и подозре­ния. А ныне я именованный уведомился, что Ивановского со­рока при церкви Святых сорока мученик, что близ Новоспас­ского монастыря, диакона не имеется, при которой церкви, есть ли удостоен я буду, быть диаконом желаю, а как я именован­ный нахожусь при возобновлении в московском Архангельс­ком соборе стенного иконописания в работе, то со всеусердием моим заслуживать оное диаконское место стараться имею. Того ради Святейшего Правительствующего Синода контору покорнейше прошу меня именованного в рассуждении озна­ченных моих трудов, дабы я и впредь оные со всеусердием полагал, к реченной Сорока мученик церкви на праздное диа­конское место во диакона произвесть и о сем прошу милости­вого благорассмотрения…

Указанное прошение инициировало производство «Дела по указу Святейшего Синода конторы о произведении находя­щегося при возобновлении в Московском Архангельском со­боре настенного и иконостасного письма бывшего Вохонской десятины церкви Успения Пресвятой Богородицы что в Упо­лозах дьячка а ныне исправляющего при церкви Петра и Павла что в Новой Басманной пономарскую должность Петра Гаври­лова церкви Четыредесять мученик что у Спаса на Новом во диакона», которое в настоящее время сохраняется в Централь­ном историческом архиве Москвы.

Будучи испытан в книжном чтении и пении, а также в знании Символа веры и заповедей, чтец Петр Гаврилов оказал­ся «умеющ». По наведенным о нем Консисторией справкам и его собственным показаниям он явился достойным диаконского сана. В связи с этим после его исповеди, на которой препят­ствий к его рукоположению не обнаружилось, и приводе к при­сяге чтец Петр Гаврилов был 24 ноября 1772 года. в Благове­щенском соборе Московского Кремля рукоположен во диако­на митрополитом Грузинским Николаем. Став диаконом, отец Петр первое время обучался диаконскому служению в своей же Петропавловской церкви в Новой Басманной у диакона Ива­на Иванова, который вскоре сообщил в Московскую духовную консисторию следующее:

При сем представляю почтенно в Московскую духов­ную консисторию о засвидетельствовании посланного ко мне вышеписанного диакона Петра Гаврилова что принадлежит до диаконского отправления обучен и служить может.

После своей диаконской хиротонии отец Петр продол­жал активно участвовать в обновлении соборов Московского Кремля в 1772-1773 годах в качестве одного из сорока четы­рех краскотеров, находившихся «на своем пропитании, без получения кормовых денег». Игумен Перервинского монас­тыря Афанасий и казначей Новоиерусалимского монастыря иеромонах Димитрий свидетельствовали в 1773 году, что диа­кон Петр «при возобновлении Архангельского и Большого Успенского соборов краски трет и протчие, что умеет, для тех соборов дела исправляет неленостно со всяким тщанием и при­лежанием».

Но недолго суждено было отцу Петру прослужить в церкви Сорока мучеников диаконом, так как случившийся 22 мая 1773 г. большой пожар уничтожил дворы ее причта и при­хожан, в том числе дома священника Данилы Иванова и диако­на Петра Гаврилова. Священник был переведен в другой при­ход, а отец Петр остался при своей церкви и пытался ее восста­новить. «Он диакон состояния честного, — охарактеризовал отца Петра Гаврилова настоятель Новоспасского монастыря и член Святейшего Синода архимандрит Иоанн III (Черепанов), — и о возобновлении показанной церкви старание имеет». Кро­ме того, прихожане Сорокосвятской церкви изъявили желание выстроить себе дома на прежних местах и в связи с этим про­сили церковное начальство рукоположить диакона Петра Гав­рилова в сан священника к их приходской церкви.

 

Имевшийся при показанной нашей приходской церкви священник Данила Иванов от оной церкви отбыл к церкви, со­стоящей на кладбище за Ямской Переславской слободой. На место его во священника избрали мы именованные тоя ж цер­кви диакона Петра Гаврилова, который находится при возоб­новлении Московских соборов. Того ради Московскую Свя­тейшего Правительствующего Синода Контору покорнейше просим означенного избранного нами диакона Петра Гаври­лова к помянутой нашей церкви, во священника произвесть, ибо он жития и состояния доброго. И о сем нашем прошении милостивое учинить решение.

Показав в так называемом ставленническом допросе, что при церкви Сорока мучеников «приходских дворов, за выгорением в пожар того года, и не имеется, но жительствующие во оном приходе приходские люди строиться намерение имеют», диакон Петр исповедовался у синодального иеромонаха Феок­тиста, который засвидетельствовал, что тот «исповедан и к при­сяге приведен, и никаких препятствий не имеет». О. Петр был также вновь испытан в знании Символа веры и заповедей, а в дополнение к этому — в знании катехизиса. «Вышеозначен­ный священник Петр Гаврилов, — писал иподиакон Иларион Самсонов, — катихизис изустно читает в твердость и силу оного понимает вразумительно». В результате всех этих испытаний диакон Петр был рукоположен во священника к церкви Соро­ка мучеников. Священническую хиротонию его совершил тот же митрополит Грузинский Николай в церкви святой Параске­вы Пятницы в Охотном ряду 8 сентября 1773 года, после чего священник Петр был временно определен к церкви святителя Николая Чудотворца в Кошелях для обучения священнослужению у священника Илии Иванова.

В 1775 году на Московскую кафедру после убийства в 1771 году архиепископа Амвросия (Зертис-Каменского) был, наконец, назначен новый правящий архиерей — архиепископ Платон (Левшин). В связи с этим священник Петр Гаврилов в ноябре того же года обратился к владыке Платону с прошени­ем о выдаче ему благословенной грамоты, с получением кото­рой дело «по прошению Ивановского сорока церкви Четыредесяти мученик, что у Новоспасского монастыря приходских людей о произведении ко оной церкви во священника тоя церкви диакона Петра Гаврилова» было завершено. «Дело, — написал в резолюции архиепископ Платон, — представить в Консисторию, которой об оном куда следует дать знать по надлежащему».

​

Сохранилась клировая ведомость церкви Сорока муче­ников за 1785 год, в которой о священнике Петре записано сле­дующее: «.священник Петр Гаврилов, грамоту имеет. 39 (лет. — М.Д.). знающ, в школах не был. изрядного (состоя­ния. — М.Д.), женат. за священником дел и подозрений нет. вышеописанного священника дети: Иван 11, обучается в Академии; Григорий 10, обучается словесной грамоте и чи­тать».

В другом архивном деле, «О постройке дома священни­ку Гаврилову в Таганской части», сохранилось «объявление» священника Петра Гаврилова в Московскую управу благочи­ния с извещением в 1790 году о своем желании построить вбли­зи своего дома новые жилые и нежилые здания: жилой кор­пус с сенями, погреб с напогребицей и сарай и с просьбой вы­дать для этого план. План и разрешение на постройку были даны, а со священника была взята подписка о соблюдении ут­вержденного плана.

Настоятелем церкви Сорока мучеников священник Петр Гаврилов пробыл 39 лет — с 1773 года до своей мученической кончины в 1812 году. В период его настоятельства церковь Сорока мучеников и ее прицерковная территория были не толь­ко восстановлены после пожара 1773 года, но и благоукраше­ны: в 1783 году вокруг церкви была сооружена деревянная ог­рада, в 1801 году была разобрана треснувшая колокольня и на ее месте выстроена новая. Для сооружения церковной ограды отец Петр в конце 1783 года обратился в Московскую духов­ную консисторию со «всепокорнейшим прошением»:

Означенная церковь состоит каменного здания. утва­рью довольна, точию около оной церкви ограды нет. Того ради Московскую духовную консисторию всепокорно прошу око­ло оной церкви ограду деревянную построить дозволить и о том куда надлежит дать знать по надлежащему.

В ответ на это прошение Консистория разрешила пост­роить вокруг церкви Сорока мучеников деревянную ограду, что и было, видимо, осуществлено.

В фонде Московской духовной консистории хранится еще один документ, касающийся деятельности священника Петра Гаврилова по формированию архитектурного облика церкви Сорока мучеников. Это прошение отца Петра с прихо­жанами, поданное на имя митрополита Московского и Коло­менского Платона (Левшина) в 1801 году, о разрешении разоб­рать треснувшую церковную колокольню и выстроить на ее месте новую. В нем достаточно подробно сообщается об об­стоятельствах перестройки колокольни:

 

Означенная церковь каменного здания состоит во вся­кой твердости и благолепии и утварью довольна. При оной же церкви над папертью имеется небольшая каменная колоколь­ня, которая от давнего времени имеет в себе трещины. И как сия колокольня была покрыта тесом, оный тес весь обветшал, почему вся колокольня требует поправки. Но нижеподписав­шиеся прихожане по усердию своему ко святой Церкви поло­жили свое намерение вместо поправления старой колокольни построить вновь, для которой от прихожанина князя Михаила Михайловича Вадбальского уже и изготовлено сто тысяч кир­пича и для фундамента буту. А последнее все и нужное в рас­суждении стройки обещается выполнять своим иждивением и построить оной же церкви прихожанин московский купец Сав­ва Андреевич. Того ради Ваше Высокопреосвященство Мило­стивейшего нашего Отца и Архипастыря всепокорнейшее про­сим благоволить нам оную колокольню построить вновь, а старую за ветхостью разобрать. Вашему Высокопреосвящен­ству представляем и план на апробацию и ожидаем милости­вейшего Вашего Архипастырского благословения.

Но хлопоты о благолепии здания церкви составляли лишь часть забот священника Петра Гаврилова. Главным же его де­лом, как и любого другого пастыря, было отправление регу­лярных богослужений в Сорокосвятской церкви и совершение по просьбам ее прихожан, жителей Спасской слободы, святых таинств и треб: крещений, венчаний, молебнов, отпеваний и т.д. Согласно метрическим книгам церкви Сорока мучеников за 1797-1806 годы, хранящимся в Центральном историческом архиве Москвы и представляющим своеобразную поденную хронику служения священника Петра Гаврилова, он за это де­сятилетие совершил, по нашим подсчетам, 567 крещений, 95 венчаний и 560 отпеваний. Наряду с этим совершались и осо­бые чинопоследования. Так, в Центральном историческом ар­хиве Москвы хранится дело с «репортом» священника Петра Гаврилова на имя епископа Дмитровского Августина (Виног­радского) о том, что в 1809 году «находившийся в лютеранс­ком законе крестьянин Иванов Крихбаум по резолюции Ваше­го Преосвященства присоединен к Греко-Российской Церкви по чиноположению. О чем Вашему Преосвященству благопоч­тенно и репортую».

Прихожане Сорокосвятской церкви состояли преимуще­ственно из купцов и работников Новоспасского монастыря. Но были среди них и люди других профессий, например, извест­ный русский художник Федор Степанович Рокотов, который в 1806 году поселился на территории прихода на Воронцовской улице. Когда в декабре 1808 года художник умер, священник Петр Гаврилов совершил его отпевание и погребение на клад­бище Новоспасского монастыря.

Отношения священника Петра со своими прихожанами не всегда были гладкими. Много скорбей ему доставлял его сосед, землемер Межевой канцелярии прапорщик Тимофей Алексеев сын Ермаков, который в 1795 году жаловался епис­копу Дмитровскому Серапиону (Александрийскому) на то, что священник Петр Гаврилов при постройке своего дома застро­ил землю, якобы купленную Ермаковым у московского меща­нина Афанасия Трегубаева. Из указанного дела следует, что священник Петр трижды отверг клевету Ермакова, в чем его поддержали местный благочинный, священник церкви Космы и Дамиана Иван Алексеев, и надзиратель 17-й части 3-го квар­тала Москвы титулярный советник Андрей Потапов Морозов. Но после того, как священник доказал свое право на застроен­ную им землю, он подвергся со стороны Ермакова новым не­справедливым обвинениям — в том, что он якобы отказывал Ермакову в совершении треб, а также отлучил его от Церкви, на что священник Петр вновь дал подробное и аргументиро­ванное объяснение Консистории, заметив, между прочим, что он, несмотря на несправедливые в отношении него действия Ермакова, «злобы на него не имеет».

Незадолго до Отечественной войны 1812 года священ­ника Петра постигла новая скорбь — он лишился своей суп­руги. Ирина Александрова умерла 30 января 1809 года в воз­расте 62 лет, воспитав вместе с мужем пятерых детей: Да­рью, Елизавету, Иоанна, Григория и Александра. Так как отец Петр не имел фамилии, то каждый из трех его сыновей полу­чил позже свою фамилию. Иоанн Петрович, ставший Вельмениновым-Сорокосвятским, и Григорий Петрович, получивший фамилию Григорович, посвятили себя служению Церкви в священном сане.

Первый из них, будучи протоиереем в церкви Рождества Богородицы в Столешниках, написал краткую историю этой церкви, напечатанную в

Московских губернских ведомостях вместе со словом святителя Филарета (Дроздова), митрополи­та Московского, на освящение церкви в Столешниках, сказан­ном 29 ноября 1842 года. Один из его внуков, Николай Нико­лаевич Дурново, стал известным российским лингвистом, членом-корреспондентом Академии наук СССР.

Другой сын отца Петра, Григорий Григорович, на момент кончины отца был священником церкви Покрова Богородицы на Лыщиковой горе, откуда и был переведен в конце 1812 года на отцовское место в церковь Сорока мучеников настоятелем. Ему выпало на долю возрождение Сорокосвятского храма пос­ле пожара и разграбления.

Третий, младший среди сыновей, но самый из них извес­тный — Александр Петрович Святославский, который после окончания в 1815 году Славяно-греко-латинской академии пер­воначально служил в Московской духовной цензуре, а затем в Московской духовной консистории, откуда в 1821 году был взят на послушание домашнего секретаря к святителю Фила­рету (Дроздову), митрополиту Московскому, чьим писцом и чтецом он оставался до самой своей кончины в 1856 году.

«Он носил миниатюрный портрет митрополита вместе с крес­том на шее, — вспоминал об Александре Петровиче Никита Петрович Гиляров-Платонов, — вынимал его иногда и нелице­мерно целовал наравне с крестом, как икону. Александр Пет­рович был не только писец и чтец, но был подвижник, только одетый в длиннополый сюртук вместо подрясника; подвиг ино­ческого послушания он нес исправнее и ревностнее любого монаха». Таким воспитал А. П. Святославского, видимо, его отец, ведь согласно ведомости о церкви Сорока мучеников за 1812 год, именно с Александром жил священник Петр накану­не своей кончины.

Крестный путь священника Петра Гаврилова начался 2 сентября 1812 года, в понедельник, когда в Москву вошла Ве­ликая армия Наполеона. Священник Петр к тому времени уже, по всей вероятности, знал о решении Военного совета в Филях сдать Москву французам, но решил, несмотря на это, остаться в городе и продолжать совершать в церкви Сорока мучеников богослужения. Уже вечером того дня оккупанты появились возле церкви Сорока мучеников и предприняли попытку ее ограбить. Священник же, подражая мужеству святых сорока севастийских мучеников, встал на защиту церкви и был смер­тельно ранен грабителями. Об обстоятельствах его мученичес­кой кончины существует несколько воспоминаний.

Наиболее раннее из них относится к 1817 году и принад­лежит перу ризничего Новоспасского монастыря. Рукопись, озаг­лавленная «Описание происшествий в Ставропигиальном пер­воклассном Московском Новоспасском монастыре, бывших во время неприятельского нашествия в 1812 году», хранится в Рос­сийском государственном архиве древних актов. Согласно ей,

2-го числа (сентября. — М.Д.) к вечеру неприятель за­нял город, и хотя в монастырь того дни еще не взломились, однако в сумерки у находящейся близ монастыря приходской 40 мучеников церкви оные священника закололи пикою. Ко­торый, испуская томный стон, 3-го числа вскоре скончался; поутру убиенного священника взяли в монастырь, облачили в священнические одежды и положили на ковре в Знаменской церкви.

Наместник Новоспасского монастыря иеромонах Нико­дим, остававшийся в сентябре 1812 года в монастыре, в свою очередь, рассказывал, что «французы на другой же день втор­жения в Москву ознаменовали лютость свою к духовным смер­тью священника Сорокосвятской церкви, стоящей противу монастыря. Тело сего священнослужителя лежало в Новоспас­ском монастыре пять дней непогребенным и наконец предано земле без гроба по недостатку оного».

Известный церковный историк архимандрит Аполлос (Алексеевский), переведенный в 1834 году в Новоспасский монастырь настоятелем, уточняет рассказ иеромонаха Нико­дима свидетельством других очевидцев: «Он (т.е. священник Петр. — М.Д) ходил в это время около своей церкви. По убие­нии тело его принесено было служителями в монастырь и по­ложено в гроб, сделанный ими же из простых досок». После ухода захватчиков из Новоспасского монастыря священник Петр был, наконец, захоронен в монастыре, но без отпевания, так как, по предположению церковного историка и москвоведа Николая Петровича Розанова, монахи «боялись совершить от­певание над человеком, заслужившим такую жестокую расправу со стороны врагов».

О том, что происходило в Новоспасском монастыре и в его окрестностях 3 сентября 1812 года, мы узнаем из воспоми­наний служащего Московской сенатской типографии Гаврилы Иванова:

С помощью Божиею, горящими домами пробрались мы на Москву-реку, и близ оной пошли к Новоспасскому монас­тырю. Вместе с нами и за нами бежало множество ограблен­ных страдальцев обоего пола жителей столицы. Между тем пожар увеличивался по обе стороны реки. Вопль и стон наро­да раздавался; шумел порывистый ветер. Все прощались друг с другом и ожидали смертного часа; многие были в беспамят­стве и в исступлении. Враги каждого останавливали, каждого обыскивали, и часто не находя уже ничего, или снимали пос­леднюю одежду до рубашки, или злодейски оскорбляли руга­тельствами и побоями. Последнее неоднократно я испытал на себе самом. В Новоспасском монастыре надеялся я найти убе­жище у знакомого священника. Уже мы дошли до святых во­рот, как вдруг навстречу к нам кинулся один из злодеев; видя, что мы обобраны дочиста, отогнал нас от ворот побоями. Весь монастырь был занят грабителями; мы предались отчаянию; и не смея пробираться к заставе, принуждены были ночевать на четверг на берегу Москвы-реки.

Неприятельские солдаты, полагая, что свежей землей в Новоспасском монастыре может быть спрятан клад — монас­тырское имущество, трижды тревожили могилу священника Петра Гаврилова. Иеромонах Адриан, автор «Краткого описа­ния ставропигиального Новоспасского монастыря», пишет, что они раскапывали «могилу, в которой положено было тело свя­щенника приходской церкви 40 мучеников, что при Новоспас­ском монастыре у врат церковных, страдальчески, от них же извергов 2 сентября живот свой скончавшего.».

Протопресвитер Архангельского собора Московского Кремля Арсений Тяжелов, хотя и не бывший очевидцем кон­чины священника, но, по мнению диакона А.П. Орлова, явля­ющийся «весьма близким по времени к сему событию и впол­не достоверным свидетелем», вспоминал в 1837 году: священник Петр Гаврилович 67-ми лет, сохранивший сей храм от пожара в 1772 года, решился сохранить оный и от разграбления неприятелей и остался в Москве. Заготовя хлеба и воды в притворе сего храма, он располагался в нем жить, чтобы тем беспрепятственнее совершать богослужения. Но Господь судил о нем иначе. В день вшествия неприятельского в столицу открылся ввечеру пожар в Таганке, и священник Петр, в намерении наблюдать за оным, вышед из дома, по­шел прямо в церковь. Приближавшись к ней, он мгновенно окружен был неприятельскими солдатами.

Более подробно подвиг священника Петра описал про­фессор Императорского Московского университета И.М. Сне­гирев, опубликовавший в «Историческом, статистическом и географическом журнале, или современной истории света, на 1827-й год» статью «Примеры отечественных добродетелей в 1812 году». Его воспоминания красочны и подробны, им мож­но доверять, учитывая, что И.М. Снегирев был профессиональ­ным историком. Приведем целиком фрагмент этой статьи, опи­сывающий кончину священника:

В самый день вступления Наполеоновых войск в Моск­ву церковь Сорока мучеников, что близ Новоспасского мона­стыря, обагрилась кровию своего священнослужителя, Петра Гаврилова Вельяминова, который соделался мучеником за пра­вое дело. Неприятели, вечером приехав к этой церкви и встре­тив священника оной на погосте, сперва почли его за казака и хотели было заколоть, но когда он уверил их в звании своем, они требовали у него ключей от храма, где надеялись найти сокровища священные; притащив его к запертым дверям цер­ковным, приказывая их отпереть. Верный долгу своему пас­тырь не отдавал ключей и не указывал места, где спрятаны были им св. утварь и другие сокровища; тщетно святотатцы ему грозили убийством, тщетно били его прикладами ружей­ными и палашами; но Петр Гаврилов лучше желал предать себя на смерть, чем храм на поругание, а драгоценности его на раз­грабление. Твердость духа почтенного старца не тронула, но ожесточила святотатцев; они с остервенением стали его ру­бить саблями и колоть штыками, так что, облившись кровию своею, он упал на помост в преддверии того храма, в коем слу­жил лет тридцать. Убийцы удалились, не коснувшись святы­ни, а смертельно израненный священник еще оставался жи­вым и без помощи, всю ночь томился и болезненно стенал, плавая в крови своей до самого утра, когда пришел один из неприятелей и, видя ужасные его страдания, из жалости про­стрелил ему голову пистолетом. Поутру прихожане нашли пастыря своего мертвым, лежавшим на восток головою с кре­стообразно сложенными руками у южных запертых еще две­рей церковных. Но лютость врагов преследовала его и по смер­ти. Один штатный служитель, живший в том приходе, стал ему делать гроб; убийцы, опять пришедши на это место и думая, что готовится ящик на сокровища, коих они искали, отрубили у столяра пальцы на руках. Когда же в Новоспасском монас­тыре монашествующие начали было отпевать тело сего муче­ника, они не дали им окончить отпевания и три раза вырывали тело его из земли, почитая свежую могилу за новое вместили­ще сокровищ. Уже через три месяца и три дня после убиения, тело сего страдальца, по соизволению Преосвященного Авгу­стина, вынуто было из могилы, где столько времени лежав, оно ни мало не повредилось, но еще струило кровь, и, по чиноположению церковному, отпето и опущено в новую могилу. Снегирев. Примеры отечественных добродетелей в 1812 году // Исторический, статистический и географический журнал, или современная история света, на 1827-й год. Ч. 3. Кн. 1. М., 1827. С. 78-80.]

Торжественное отпевание нетленного тела священника Петра Гаврилова было совершено в церкви Сорока мучеников 5 декабря 1812 года, после чего оно было предано земле на общем кладбище Новоспасского монастыря, у южной стены Екатерининского храма. На его могиле, по свидетельству того же И. М. Снегирева, был поставлен сыновьями убиенного свя­щенника белокаменный памятник, по форме представлявший собой увенчанный крестом цилиндр на прямоугольном цоко­ле. На памятнике были начертаны две эпитафии, первая из ко­торых была сочинена сыном, Александром: «Здесь скромно погребен служитель алтаря Господня, герой, вкусивший смерть за веру, за царя, при заревах Москвы, вселенну изумивших, и кары грозныя на злобу ополчивших. При храме Божием он пал, пронзен врагом, живя о Господе, в бессмертии святом». Дру­гая надпись уточняла, что «здесь погребен Сорокосвятской, что у Новоспасского монастыря, церкви раб Божий, священноиерей Петр Гаврилов, которого тело предано земле через три ме­сяца и три дня по кончине, 1812 года. Жития его было 66 лет». Позже возле могилы священника Петра хоронили некоторых из его многочисленных потомков. Например, в 1830 году там был похоронен его внучатый шестнадцатилетний племянник А.И. Вениаминов-Тихомиров.

   Очевидно, что подвиг священника Петра Гаврилова впе­чатлил современников, и они придали большое значение уве­ковечиванию памяти священника-героя. Как написал в 1841 году писатель Николай Иванчин-Писарев, его «память пребу­дет незабвенною в летописях Церкви и Царства». Подвиг свя­щенника Петра в первой трети XIX века стал темой конкурса художественных работ в Академии художеств. На протяже­нии XIX века ему периодически посвящались статьи в отече­ственных журналах и газетах, в том числе в целях патриоти­ческого воспитания, например, статья «Твердость духа священ­ника Петра Гаврилова Вельяминова», ему уделялось внима­ние в исследованиях, посвященных Отечественной войне 1812 года или истории Московской епархии в начале XIX века. Кроме того, сведения об отце Петре как об «истинном служи­теле алтаря Христова» вошли в июньский том «Жизнеописа­ний отечественных подвижников благочестия XVIII и XIX ве­ков», где днем памяти священника Петра названо 29 июня по старому стилю — день памяти святых первоверховных апос­толов Петра и Павла.

Благодарные прихожане церкви Сорока мучеников изго­товили в память священника Петра две хоругви, а также уста­новили на стене паперти в своей церкви медную памятную дос­ку с изложением обстоятельств мученической кончины священ­ника. Эта доска была одним из трех церковных памятников Отечественной войны 1812 года в Москве в границах 1912 года. В связи с этим написанная в 1910-е годы рукопись неизвестно­го автора «Церковные памятники войны 1812 года», храняща­яся в Российском государственном историческом архиве, ос­танавливая внимание читателя на этом памятнике, целиком цитирует надпись с него:

На сей паперти 1812 года сентября 2 дня, на 78 году от роду, запечатлел своею кровию ревность по вере и благочес­тию сего прихода священник Петр Гаврилович; он мучительс- ки умерщвлен французами за то, что не допустил их грабить в сем храме. Останки сего страдальца, тогда погребенные без гроба и отпевания в Новоспасском монастыре, двоекратно были вырываемы неприятелями, искавшими в могилах сокро­вищ. В третий раз они с дозволения начальства вынуты из земли детьми его, благочестно отпеты в самый день освящения при­дельного при Сорокосвятской церкви Николаевского храма и положены в означенном монастыре с правой стороны Покров­ской церкви того же года 5 декабря. Доска сия вставлена сей церкви прихожанами в память ревностного блюстителя свя­тыни священно-страстотерпца Петра Гавриловича.

Накануне 1912 года в связи со столетием победы в Оте­чественной войне 1812 года Россия вновь обратилась к подви­гу священника Петра Гаврилова. Так, 3 сентября 1910 года в церкви Сорока мучеников по инициативе гласного Московской городской думы Николая Андреевича Шамина было совершено торжественное соборное заупокойное богослужение по священ­нику Петру, а затем — лития на его могиле в Новоспасском мона­стыре. Известный духовный писатель священник Дмитрий Иванович Ромашков сообщает об этом следующее:

Об одном из таких героев поведали нам недавно мос­ковские газеты следующее: 3 сентября нынешнего года в цер­кви 40 мучеников, что близ Новоспасского монастыря, по ини­циативе гласного Думы Шамина, было совершено торжествен­ное поминовение настоятеля этого храма, священника о. Пет­ра Гаврилова, замученного 3 сентября 1812 года французами на паперти этого храма.

Год спустя, 2 сентября 1911 года, очередная годовщина мученической кончины священника Петра была вновь отмече­на заупокойной литургией в церкви Сорока мучеников и пани­хидой на могиле священника. «Известия по Казанской епар­хии», перепечатавшие сообщение об этом событии из москов­ской газеты «Русское слово», добавляют: «Преклонимся и мы, читатель, пред величием бессмертного духа о. Петра Гаврило­ва. Мысленно склоним свои колена пред его могилой, чтобы подняться ввысь от окружающей пошлости». Таким обра­зом, очевидно, что почитание священника-героя выходило за границы Москвы.

В 1910-е годы священнику Петру было уделено большое внимание в исторических трудах, приуроченных к 100-летию Отечественной войны 1812 года, ему также был посвящен ряд отдельных статей, среди которых следует особенно отметить статью «Памяти незабвенного пастыря — героя Отечествен­ной войны» из газеты «Славянин» за 1911 год, издававшейся Е.И. Святославским. В этой статье впервые на основе источни­ков была описана жизнь священника Петра до 1812 года, а так­же была подробно изложена генеалогия его потомков, однако в ней был допущен и целый ряд ошибок, которые оговорены нами в соответствующих примечаниях.

В следующем, 1912 году памятник на могиле священни­ка Петра, сильно к тому времени обветшавший, был обновлен, и 25 августа Московское городское управление возложило к нему лавровый венок. По свидетельству профессора Москов­ской духовной академии Василия Александровича Соколова, праправнука священника Петра, на обновленном памятнике в 1918 году были вырезаны следующие три надписи. На лице­вой стороне: «Священник Петр Гаврилов, убитый французами на паперти храма св. 40 мучеников в 1812 г.», на левой сторо­не: «Господи, упокой душу раба Твоего в селениях святых Сво­их», а на задней стороне прежняя надпись: «Здесь скромно по­гребен служитель алтаря Господня». Таким образом, пер­вые две эпитафии заменили первоначальную архаическую над­пись, гласившую, что «здесь погребен Сорокосвятской, что у Новоспасского монастыря, церкви раб Божий, священноиерей Петр Гаврилов, которого тело предано земле через три месяца и три дня по кончине, 1812 года. Жития его было 66 лет».

В первые годы советской власти кладбище Новоспасского монастыря было разорено, а затем, в конце 1920-х — начале 1930-х годов, и полностью уничтожено. Вместе с ним исчезло и надгробие с могилы священника Петра Гаврилова. Конк­ретное место захоронения священника Петра было забыто. В те же богоборческие 1920-1930-е годы была закрыта и наполо­вину перестроена церковь Сорока мучеников, а памятные дос­ка с ее паперти и хоругви утрачены.

Несмотря на это, в конце Великой Отечественной вой­ны, когда в памяти советского народа воскресали историчес­кие герои, имя священника Петра Гаврилова вспомнили вновь. Т. Пречистенский в «Летописи Русской Православной Церк­ви» на июнь, напечатанной в Журнале Московской Патриар­хии за 1945 год, упомянул, между прочим, священника Петра, дав ему следующую характеристику: «Патриот, верный пас­тырскому долгу, не покинул города и с крестом в руке пытался защитить родной храм от поругания неприятелем. Зверски убит на пороге его французами в 1812 г.».

Таким образом, использованные в нашей статье матери­алы (69 единиц архивных источников и литературы) позволя­ют достаточно подробно реконструировать жизнь священника Петра Гаврилова, его подвиг и посмертное почитание, внеся при этом ряд уточнений и дополнений биографических фак­тов. Анализ вводимых в научный оборот источников свидетель­ствует о высоких нравственных качествах священника — его бессеребничестве, честности, прилежности в служении, незло­бии и мужестве; о его вкладе в формирование архитектурного облика церкви Сорока мучеников, о факте его насильственной смерти при защите церкви от поругания, о нетлении его остан­ков, о соборности его почитания на протяжении двух веков.

В 1991 году Новоспасский монастырь был вновь открыт. За прошедшие с этого времени двадцать лет монастырь благо­даря неустанным заботам Наместника, архимандрита, а затем епископа и архиепископа Орехово-Зуевского Алексия прак­тически целиком возрожден. Кроме того, предприняты и пер­вые шаги к восстановлению утраченного монастырского не­крополя: на месте захоронения художника Ф.С. Рокотова в 2008 году, в год 200-летия его кончины, была установлена памятная доска. К настоящему времени очень многое сделано и игуме­ном Илией (Чураковым), настоятелем церкви Сорока мучени­ков, для восстановления ее прежнего облика: в 2010 году была воссоздана церковная колокольня, построенная еще при свя­щеннике Петре Гаврилове в 1801 году, но большей частью ут­раченная в советское время.

Накануне предстоящего 200-летнего юбилея победы в Отечественной войне 1812 года представляется необходимым локализация места захоронения священника-героя, восстанов­ление на нем надгробного камня с соответствующими надпи­сями, а также установление на стене церкви Сорока мучеников утраченной памятной доски, посвященной подвигу священни­ка Петра Гаврилова — героя Отечественной войны 1812 года, иконописца-реставратора, родного отца секретаря святителя Филарета (Дроздова), благоукрасителя Сорокосвятской церк­ви, ревностного священника, «приобщившегося, — по выра­жению И.Д. Дмитриева, — страдальческой своей смертью к мученикам за святую веру и Церковь».